И вшедшу Ему во Иерусалим, потрясеся весь град, глаголя: Кто есть сей? (Мф. 21, 10).

Смутился сиротствующий Иерусалим, когда волхвы возвестили ему рождение Царя Иудейского. Смутился и тогда, когда узрел Царя сего во славе грядущего во град престольный. Кто есть сей, сопровождаемый толиким множеством народа? Он вступает в город, как Победитель, как Царь. Его встречают с ваиями. Народ устилает ризами путь Его, сопровождает радостными приветствиями: Осанна! Благословен грядый во имя Господне, Царь Израилев! Самые дети восклицают: Осанна Сыну Давидову! — И потрясеся весь град, глаголя: Кто есть сей?

Рцыте дщери Сионове, — вещает Пророк, — се Царь твой грядет к тебе. Не бойся, дщи Сионя! Он грядет к тебе кроток (Ис. 62, 11; Зах. 9, 9). Не грозное воинство окружает Его, но простой народ, привлеченный безчисленными Его благодеяниями и чудесами. Царь мира ничего не может желать, кроме мира. Благословенный приносит одно благословение. Спаситель идет спасти погибающих.

Но утешительный глас пророков невнятен для сердец, омраченных и оглушенных страстями. Царь Израилев предвидел, что, пришедши во своя, Он будет отвержен своими (Ин. 1, 11). И яко приближися, видев град, плакася о нем, глаголя: яко аще бы разумел и ты, в день сей твой, еже к миру твоему: ныне же скрыся от очию твоею (Лк. 20, 41-42)! Он плакал не о том, что глухой ропот завистников скоро имел претвориться в ужасную бурю мятежа, что враги готовы были поразить Его жесточайшими мучениями, — Он для сего и пришел! Но слепота врагов, уготовляющих самим себе погибель, извлекала из очей Его слезы. Он плакал; ибо и в том самом народе, который восклицал: да живет Царь Израилев! — видел изменников, которые скоро перейдут на сторону врагов и будуть восклицать с ними: достоин есть смерти, — Он Царя Себе творит (Ин. 19, 7.12)!

В жителях Иерусалима Всевидящий зрел судьбу всего благодатного царства. Он плакал, может быть, и об нас, слушатели! Ибо таже слепота ума человеческого, то же непостоянство сердца и ныне служат главными препятствиями к действию благодати, в излиянии коей любовь Христова находит величайшую свою славу. О сей-то слепоте и непостоянстве человеков мы намерены говорить вам.

Нет истины яснее той, что Иисус Христос есть Царь наш. Ибо та самая вера, которая ввела нас в благодатное царство Его, многоразличным образом внушает нам, что мы рабы Господа Иисуса, что воля Его должна быть нашею волею, исполнение оной — славою и утешением, оскорбление имени Его — величайшим из всех несчастий и знаком отвержения. Чтоб истина сия глубже укоренилась в сердце каждого, вера — то возводит дух наш к созерцанию Божественных совершенств Иисуса Христа, Его всемогущества, премудрости, правосудия и благости, — то напоминает о жестоком рабстве и погибели грешников, противящихся Его святой воле, — то дает ощутить нам истинную свободу, красоту добродетели, величие славы и блаженства, которое Господь уготовал рабам своим.

Мы верим. Но, такая ли должна быть вера? Взываем: Господи! Господи! (Мф. 7, 21). И в то же время грехами своими оскорбляем Его величие. Если бы мы поняли вечную истину, коей противимся, — правосудие, которое вооружаем, — порядок, который расстраиваем, — любовь, которую отвергаем, — святость, которую безчестим, и блого, коего лишаемся: то каждый согласился бы, что мы слепотствуем, не знаем Господа своего так, как должны бы знать, будучи призваны в царство Его.

Готовясь предстать пред лице царей земных, всякий заботится, чтоб и одеяние его было чисто и поступки скромны и слова приличны. А грешник, всегда находясь пред лицем Того, Кто поставляет царей и движет их сердцами, — от взоров Коего не может сокрыться ни одно помышление наше, — пред величием Коего Серафимы трепещут, — нераскаянный грешник и на одну минуту не хочет оставить ветхого, нечистого своего рубища, спокойно предается порокам, злоупотребляет дарами Господа, не хочет слышать Его угроз, не трогается милостями; он и не думает о том, что имеет над собою Господа, сколько милосердого, столько же и правосудного. Безпечный! Слышишь ли негодование Вседержителя: Аще Господь есмь Аз, то где страх Мой (Мал. 1, 6)? Нет, — ты не знаешь Господа, ты не раб Его. Если бы Он, хотя на минугу, тебя оставил, вмале вселилась бы во ад душа твоя (Пс. 93, 17). Но Господь долготерпит.

Святая Церковь, подобно сердобольной матери, сострадая об участи погибающих, созывает чад своих, дабы поведать им волю Господню и указать путь к истине, славе и блаженству. «Может быть и грешники раскаются в своем заблуждении. Может быть пример благочестивых обратит их к собственному сердцу, напомнит священную обязанность, бояться Господа и служить Ему в чистоте сердца!» Но и сие средство для многих остается недействительным. Непокорные рабы или совсем не хотят идти в дом Царя своего, или приходят с сердцем нечистым, занятым суетными мыслями и видами корысти. Опять слепота! Новое негодование Господа: Дом Мой, дом молитвы есть: вы же сотвористе его домом купли (Лк. 19, 46; Ин. 2, 16), — и однако Господь еще долготерпит.

Еще опыт Его милосердия, и новое доказательство слепоты нашей. Если бы царь или вельможа вознамерился посетить кого нибудь: с каким рачением он очистил и украсил бы дом свой, с какою приятною нетерпеливостию стал бы ожидать высокого своего посетителя, каким бы почел это счастием! Но Господь неба и земли всегда стоит при дверех сердца нашего и толцет, чтобы Ему отверзли (Апок. 3, 20), приходит в собственное жилище, купленное ценою крови Его; а мы не только не стараемся очистить души от грехов и украсить себя добрыми делами, но еще, в угодность своим предрассудкам, с негодованием вопрошаем: Кто есть сей? Что значит совесть! Что истина! Что добродетель! — В сокровенной клети сердца, куда должны бы уединяться для ближайшего собеседования с Господом, ветхий человек наш всегда отыскивает средства, Ему воспротивиться: там самолюбие негодует на строгость правил евангельских; — там буйные страсти вопиют: Никомуже работахом никогдаже (Ин. 8, 33); не хощем сему, да царствует над нами (Лк. 19, 14). Нераскаянный! Чем он лучше иудея? Яко аще бы разумел и ты в день сей твой, яже к миру твоему: ныне же скрыся от очию твоею. И при всем том Господь еще не оставляет грешников в слепоте их.

Любовь Иисуса Христа, неистощимая в средствах к пробуждению нас от слепоты греховной, иногда употребляет самые сильные меры, чтоб люди почувствовали свое заблуждение. Страшно в таком случае бывает ея посещение! Она иногда посылает пред собою огнь для истребления жилища нечестивых; иногда сотрясает землю и разрушает целые города, дабы внушить людям страх правосудия небесного. То затворяет небо и изсушает зноем землю беззаконных; то сокрывает солнце и отверзает хлябии небесные, и лишает землю плодородия. Страшны суды ея! Но один вздох сокрушенного сердца, одна слеза грешника, познавшего свою виновность, обезоруживает праведный гнев ея. В то самое время, как он восклицает: «Царю мой! милостив буди мне грешному!» — уже слышит в сердце своем кроткий глас милосердия: Обличу неправду твою жезлом мужей, и язвами сынов человеческих; милости же Моея не отставлю от тебе, якоже отставих от тех, их же отставих от лица Моего (2 Цар. 7, 14-15). Любовь Христова опять отверзает щедрую свою руку и благословляет нас всеми дарами счастия, как бы мы никогда ее не прогневляли. О, блажен язык, емуже есть Господь Бог его (Пс. 32, 12)! Если бы не препятствовали действиям благодати: Господь и на земле дал бы им ощутить сладости неба. Но, к несчастию, мы сами часто отреваем руку Божию, хотящую нас ущедрить.

Наше сердце непостоянно. Избавившись от гнева, мы опять начинаем прогневлять правосудие Божие. Когда пользуемся дарами Иисуса Христа, тогда желаем восхитить Его, и сотворить себе Царя (Ин. 6, 15), — желаем, чтобы Он царствовал над сердцами нашими, — и от глубины души взываем к Нему: Осанна, Царь Израилев! Но мир, но слабость, но соблазнительные случаи, коих избегать не стараемся, тотчас истребляют в нас сии благочестивые чувствования, и сердце, в коем желал обитать Господь наш, — непостоянное сердце, в коем долженствовала бы всегда возноситься жертва хвалы и благодарности, опять начинает чуждаться благочестия, опять предается порокам, изменяет Господу, и переходит на сторону врагов Его. То преданы Богу, то упоены миром; — то составляем предначертания для брани с духовными врагами, то опять примиряемся с ними; — то удаляемся от забав, то чувствуем новую склонность к ним. Исполняя волю сердца своего, легко забываем волю Божию, и таким образом сами исключаем себя из общества рабов Христовых. Ибо Он того только называет рабом своим, кто пребывает Ему верен до смерти (Мф. 24, 45; Апок. 2, 10).

Вспомним тот случай, когда Пилат вопрошал Господа нашего: Ты ли еси Царь Иудейский? Господь отвечал ему: Царство Мое несть от мира сего; аще от мира сего было бы царство Мое, слуги Мои убо подвизалися быша, да не предан бых был иудеом, то есть, врагам Его (Ин. 18, 36). Заметим здесь, вопервых то, что Иисус Христос называет себя Царем — только не земного, но небесного, благодатного царства, того царства, в которое и мы призваны; во вторых, что рабам Он поставляет в непременную обязанность подвизаться, дабы Царь их не предан был врагам Его. Итак, если Иисус Христос есть Царь наш, если мы желаем быть Его рабами: то должны бодрствовать, подвизаться против врагов Его.

Но в чем состоит подвиг сей? Где враги Его? Ужели Всемогущему нужна защита слабых человеков? По манию Его движется вся природа. Повелит смерти, чтоб отдала мертвецов своих, — и смерть повинуется Его велениям. Диавол трепещет и бежит от одного Его имени. Где же враги Его?

Мудрование плотских людей враждует на Бога (Рим. 8, 7), говорит св. Павел. Любы мира сего вражда Богу есть, говорит св. Иаков; иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4, 4). Первое закону Божию не покоряется; вторая всегда преступает закон. Итак каждый пусть подвизается против самого себя, да не предан будет Господь врагам Его. В нас они укрываются; мы их питаем. Для Бога не трудно погубить нас: но Он милосерд, не хощет смерти грешника (Иез. 33, 11). Он хощет, чтоб мы сами укрощали буйство плотского разума и умерщвляли ветхого человека со страстьми и похотьми его, дабы побеждающему дать сести на престоле Его, так как и сам Он победил, и возсел со Отцем своим на престоле Его (Апок. 3, 21).

Потщимся, христиане, своею ревностию доказать, что мы знаем Господа своего, что мы верные рабы Его. Любовь и покорность все преодолевают. Сею только любовию и покорностию Господу мы можем оправдать надежды православной Церкви, которая, установив ежегодное воспоминание вшествия Иисуса Христа во Иерусалим, хощет научить рабов Его, как они должны вести себя в таком мире, где непрестанно возобновляется событие Иерусалимское, — где суемудрие старается изгладить все следы Божественного промысла, и, чего не может почесть, произведением своего разума, удобнее соглашается приписать слепому случаю, нежели силе Божественной, — где малодушие и легкомыслие говорят то, а делают другое. Рабам Христовым равно должно опасаться — и мудрования плоти и обольщений мира: то ведет к слепоте, а сие к непостоянству. Ваия, с коими мы сретали Царя своего, да будут знамением несомненной победы над Его врагами, — и торжественное Осанна уверительным залогом, что мы пребудем Ему верны до смерти. Путь к победе Святая Церговь скоро покажет в примере самого Подвигоположника. Труден путь сей для немощной природы человека, но не забудем, что временным трудом искупается блаженная вечность. Аминь.